Обновление от 16 августа 2018 года — найдено парное фото со Сталиным, Кагановичем, Ягодой и Кочегаровым. Кочегаров, к сожалению, опять стоит спиной.
Обновление от 25 декабря 2017 года к версии от 21 мая 2017 года — добавлен фрагмент воспоминаний В.В.Троицкого, связанный с А.И.Кочегаровым. Выделено красным.
Инженер, участвовавший в строительстве трёх советских каналов — Беломоро-Балтийского, Москва-Волга и Волго-Донского. Причём совсем не на рядовых должностях. Жаль, что о нём так мало известно, а то, что известно — собрано буквально по крохам из малочисленных источников.
Аркадий Иванович Кочегаров родился в Тверской губернии в городе Весьегонске 26 января 1896 в семье мещанина. В 1910 году окончил городское училище и поступил в Вышневолоцкое училище кондукторов путей сообщения, которое закончил в 1915 году с квалификацией техника путей сообщения.
Работал у села Ковжа на реке Шексне на строительстве плотины и шлюза, относившихся к Мариинской водной системе, затем на третьем Мологском техническом участке Тихвинского водного пути. В октябре 1925 года на строительстве у села Ягорбы шлюза и плотины на реке Мологе познакомился со старшим производителем работ С.Я.Жуком и был назначен им прорабом.
С 1927 по 1930 годы работал в проектном управлении канала Волга-Дон, а после сворачивания работ переехал в Ленинград в Управление Камско-Печорского водного пути для проектирования и строительства Кловненского узла на реке Печоре.
3 июня 1930 года начальник производственной группы Жук объявил подчинённым, среди которых был Кочегаров, о начале проектирования Беломорстроя. В марте 1931 года группа перебралась в Москву, а уже в сентябре — на место будущего строительства, на берег Онежского озера в Медвежью Гору, будущий Медвежьегорск.
Кочегарову было поручено строительство самого большого на ББК Шаваньского двухкамерного шлюза №11, где он впервые столкнулся с рабочей силой в виде заключёных. За 1 год и 8 месяцев шлюз был построен и пропустил первые суда 8 июня 1933 года. За успешную работу на Беломорстрое Кочегаров получил в 1932 году грамоту ЦИК автономной Карело-Финской республики, а в 1933 году — орден «Красной Звезды»: «техника, производителя работ 11-го шлюза, с самого начала строительства и до окончания с исключительной добросовестностью относившегося к порученному ему делу и обеспечившего темпы работ и высокое качество построенного под его руководством самого крупного на Беломорстрое 11-го шлюза и связанных с ним сооружений».
В середине июля 1933 года Кочегаров впервые увидел Сталина. Это случилось во время осмотра Беломоро-Балтийского канала делегацией, состоящей из Сталина, Ворошилова, Кирова и Ягоды, на пароходе «Анохин», в момент прохождения шлюза №11.
В конце января 1934 года Кочегаров, уже работая в Центральном районе строительства канала Москва-Волга, получил от С.Я.Жука предложение перейти на строительство Перервинской плотины, гидростанции №195 и шлюза №11 в должности начальника сооружения и Перервинского участка.
Из воспоминаний Владимира Васильевича Троицкого, геолога-изыскателя, работавшего на строительстве канала и сталкивавшегося по работе с Кочегаровым:
Были в нашей работе и такие моменты, когда ощущалась нехватка рабочей силы.
Вообразите себе большой котлован, выбираемый вручную. Рабочие копают породу и на тачках по доскам и трапам вывозят её на поверхность. Местами породу вывозили лошадьми на грабарках. Дно котлована было мокрым, что естественно затрудняло работу.
Мы пробурили по периметру котлована скважины, оборудовали их насосами и с их помощью понижали уровень воды в котловане до положения «сухо». Система водоотлива действовала безотказно.
Если же для нашей партии выделялось рабочих меньше требуемого количества, — Еремеев [И.Б.Еремеев — начальник Троицкого] тотчас же приказывал мотористам выключать все рубильники и в котловане воцарялось смятение. Люди бросали лопаты, кайла и тачки и выбирались на верх. Доски и тачки начинали всплывать.
Кто-нибудь из прорабов опрометью мчался в контору докладывать начальнику участка. Начальник участка А.И.Кочегаров прибегал в котлован. Мы ещё издали различали его коричневую кожаную куртку.
Скандалы по этому поводу были страшнейшие. Кочегаров кричал до хрипоты и покраснения в лицо нашему начальнику слова далеко не привлекательного лексикона. Но Еремеев был не из робкого десятка и отвечал ему в подобном тоне.
В конечном счёте Кочегаров давал команду старшему прорабу о выделении нам дополнительных рабочих, а Еремеев — своему прорабу о включении в сеть всех рубильников и водопонижающая установка вновь начинала действовать, а доски и тачки — медленно опускаться на подсыхающее дно котлована. В руках Еремеева таким образом всегда имелся козырь для нормального обеспечения партии рабочей силой.
Но один случай помог Кочегарову использовать его для своего оправдания перед начальством Управления.
В комплексе Перервинского гидроузла был существующий допотопный, небольшой по габаритам шлюзик, подлежащий реконструкции.
Как-то раз на дне камеры этого подготовленного к бетонированию шлюза собралось начальство. Там же находился я и два-три рабочих. Дно камеры было инструментально ровным, изумительно чистым, словно вылизанным.
И ут произошло непредвиденное.
У одного из рабочих была штыковая лопата. Он стоял несколько поодаль от нашей группы, прислушиваясь к деловому разговору «граждан начальников», опершись подмышкой на своё орудие производства. Но вдруг неожиданно его лопата пошла вниз. Из под штыка, на светлое как скатерть дно камеры вспучилось что-то грязное, чёрное, пахучее! Мы сейчас же заставили копнуть его глубже и убедились, что наткнулись на линзу озёрно-болотной иловатой супеси, именуемой нами, геологами, «лаками» от индекса «l».
При изысканиях под камеру такого небольшого шлюза соблюли кондицию, задав по оси профиль из трёх буровых скважин и по одному поперечнику из двух скважин каждый в верхней и нижней головах шлюза. Этими скважинами были вскрыты горные породы, могущие служить хорошим основанием шлюза. А эта треклятая супесь имела замысловатые контуры площадного распределения и нашими скважинами была обойдена.
Пришлось в срочном порядке вновь назначить бурение с целью выяснения истинной мощности и объёма супеси и рекомендовать строителям удалить весь ненадёжный слой. Таким образом сроки укладки бетона были естественно нарушены и отодвинуты примерно на месяц!
Кочегарову, пожалуй, надо было бы благодарить такой случай, такое стечение обстоятельств. Ведь могла быть беда. Уложили бы бетон, сдали бы шлюз в эксплуатацию, и неизвестно какова была бы судьба сооружения.
Но для него этот случай стал служить козырем, оправдывавшим запоздания с планом по бетону. На всех планёрках и прорабских совещаниях он заявлял, что геологи «сорвали» ему бетон, открыв «какую-то там линзу». Под эту марку он оправдывался перед руководством с запозданием бетонных работ и по другим сооружениям!
8 апреля 1935 года шлюз №10 пропустил первые суда.
В журнале «Москваволгострой» за апрель 1935 года, посвящённом Перерве, вышла большая статья А.Кочегарова «Устройство зуба плотины № 40 на реке Москве у села Перервы».
14 июня 1936 годы Кочегаров второй раз увидел Сталина во время его инспекционной поездки на Перерву. На этот раз Кочегарову было поручено рассказать вождю о функционировании построенного сооружения, Перервинского шлюза №10.
По окончании строительства канала Москва-Волга в 1937 году А.И.Кочегаров был награждён орденом Ленина.
До 1938 года Кочегаров продолжал трудиться на канале Москва-Волга. В ВКП(б) Аркадий Иванович вступил только в 1940 году, получив билет №3593561.
А.И.Кочегаров принял участие в строительстве Волго-Донского судоходного канала (1948-1952) в Бореславском строительном районе: шлюз №10, водосброс, ремонтно-заградительные ворота и большой участок канала.
В 1954 году, в возрасте 58 лет, он был уволен из МВД СССР. О его дальнейшей судьбе пока ничего не известно.
По материалам сайта Moskva-Volga.Ru, журналов «Москваволгострой» (№4, 1935), «На штурм трассы» (июнь 1936), «Огонёк» (№18, 1952), архива М.И.Буланова, машинопись воспоминаний В.В.Троицкого (октябрь 1976), газета «Известия» №193 от 5 августа 1933 года.
